К проблеме природы морали в учении И. Канта: философско-антропологический анализ

Этика Иммануила Канта представляет собой своеобразную «метафизику нравов». Кант анализирует природу и содержание моральных норм, которые по его мнению, одинаково способны и необходимо должны соответствовать сущностной природе человека, метафизическим основам его бытия. В «Основах метафизики морали» немецкий классик философии утверждал, что его учение о нравственности способно стать действительным практическим разумом, противостоящим идеальному представлению о действительном. Нацеливая «метафизические нравы» на жизненно-конкретное реальное воплощение, Кант не полагал использования их в роли средства для достижения какой-либо определённой политико-идеологической стратегии. Нравственность для него всегда была более самоценна и самозначима, чем идеологические установки, которые могут быть использованы в процессе социального переустройства.
Нравственный закон, по Канту, — это феномен бытия человека, природа которого не подвержена никакой гетерономии, как транзитивных, так и интранзитивных истоков. В силу своей автономии категорический императив не может быть производным ни от внешних условий, ни от индивидуально-конкретных интерпретаций сущностной природы самого человека. Потенциал регулятивности нравственного закона заключён в амбивалентном соотношении структур императивности — долженствования и максиматичности. «Метафизика нравов» основывается на стремящемся к тотальности вытеснения максим законом как долгом. Таким образом нравственный закон интерпретируется долженствованием, а долг — нравственным законом.
Нравственность как долженствование наделяет жизнь человека смыслом инвариабельных величин — абсолютность, безусловность, императивность и т.д. Благодаря их «авторитету» практически все мотивы жизненной активности человека представляются проекционными, то есть они не оцениваются с позиций нравственности. В контексте проекционности от нравственного закона Кант рассматривает эвдемонические побуждения. По Канту, стремление человека к счастью не подлежит интерпретации моралью. Таким абстрагированием от морали философ наделил не только стремления эвдемонического характера, но и любой иной мотив жизненного целедостижения. По его мнению, нравственность поступка определяется не целью. Множественность целеполаганий практически нейтрализует долженствование нравственности.