Начнем с того, что если посмотреть на проблему исторически, то окажется, что материализм не всегда опирался на науку. В частности, первые философы-материалисты древности не могли использовать научные данные, поскольку таковых еще не было. Поэтому все сводилось к догадкам, а они вполне естественно оказывались наивными и часто односторонними, допускавшими крайности. Одной из таких крайностей была излишняя «материалистичность» философов. К примеру, древнегреческий философ Демокрит, стремясь к полному материализму, утверждал, что душа тоже материальна, только состоит из особого сорта атомов – круглых, легких, подобных атомам огня и оттого очень подвижных. При этом он считал, что душу имеет все живое, понимая под этим способность к ощущениям. В человеке же, по его мнению, таких атомов больше и они более совершенно организованы, поэтому он обладает умом. Подобные суждения, которые имелись и у других философов-материалистов античности, несмотря на их наивность, можно считать достижением того времени, поскольку в них уже фиксировалось отличие сознания от всяких других материальных образований.
Вместе с тем, история развития философии знает и случаи допущения некоторыми материалистами таких крайностей, которые не учитывали уровень достижений науки. Так случилось с пониманием сознания некоторыми учеными-материалистами в середине 19 века, когда наука имела уже веские основания считать сознание идеальным, а не материальным явлением. Речь, в частности, идет о так называемом вульгарном (то есть грубом, примитивном) материализме, который наиболее ярко проявился в философии трех немецких ученых-естествоиспытателей – Бюхнера, Фогта и Молешотта. Один из них, Фогт, утверждал, что «мысли находятся в таком же отношении к мозгу, в каком желчь находится к печени или моча к почкам» (6, ч. 1, с.452). То есть получается, что мозг выделяет мысль, сознание вещественно, материально. Бюхнер пытался смягчить определение Фогта, сведя мысль не к «отправлению мозгового вещества», а к происходящим в мозгу нервно-физиологическим процессам. Но это не меняет сути понимания им сознания, поскольку эти процессы тоже материальны.
Однако сознание, может быть, действительно материально и сводится к происходящим в мозгу человека нервно-физиологическим процессам? Тем более, что подобные утверждения, например, что мысль можно взвесить, высказываются до сих пор, и это нельзя оставить без внимания.
Посмотрим, что выйдет, если допустить правоту вульгарных материалистов. Если материальное (физиологическое) движение в мозгу и есть мысль, то напрашивается очень простое и как будто единственно возможное объяснение причины появления любой мысли: именно данная (а, скажем, не противоположная ей по содержанию) мысль родилась потому, что под влиянием всей совокупности внешних воздействий мозг пришел в состояние, порождающее только такую мысль. То есть возникновение мысли и ее содержание определяется в таком случае состоянием «серого вещества», а оно управляется законами биологии, химии, физики, механики…(Именно в таком духе рассуждал Бюхнер, утверждая, что содержание сознания определяется главным образом химическим составом продуктов питания, из чего, в частности, делал вывод, что причиной рабства колониальных народов будто бы является употребляемая ими в основном растительная пища, которая недостаточно питательна для плодотворной работы мозга, что в конечном итоге приводит эти народы к отставанию в развитии от других народов и к их порабощению ((12, с.96.). Но если мозг мыслит сам по себе, то из этого следует, что свобода выбора и принятия решения является для человека фикцией. Нормальный человек не виновен в самом гнусном преступлении точно так же, как и сумасшедший. У него не может быть и никакой заслуги в подвиге, поскольку подлинная причина его – случайное движении в мозгу какого-нибудь «шального» атома.
Эта позиция была подвергнута резкой критике уже современниками Фогта, Бюхнера и других вульгарных материалистов, в том числе и русскими мыслителями. Так, Н.А. Добролюбов, например, писал, что подобная концепция унижает высокое значение духовной стороны человека, отрицает в нем все подлинно человеческие качества.
Но если вульгарные материалисты не правы, то в таком случае остается единственно возможное предположение: хотя субстратом (материальным носителем) сознания является мозг, тем не менее мысль – не материальна. Она идеальна, то есть представляет собой всего лишь отражение действительности в виде образа (более подробно сущность идеального рассмотрим позднее). Более того: следует допустить, что сознание, возникая на основе материального движения в мозгу, само управляет этим движением. Оно заставляет мозг считать, анализировать какие-то действия или события, следить за полетом бабочки и т.д. Оно управляет движением мозга, по-видимому, так же, как и, к примеру, движением руки. Не признавать это — значит лишать человека сознательной жизнедеятельности.
Но со всем сказанным согласится и любой идеалист. Поэтому – вопрос: где лежит разграничительная черта в понимании сознания между материализмом и идеализмом? Она выражается в том, что идеализм абсолютизирует эту самостоятельность сознания, принимая его за первичное, и, таким образом, не ищет естественных причин, детерминирующих сознательную деятельность человека; материализм же (диалектический!) утверждает и доказывает, что сознание есть результат развития материи и за его относительной самостоятельностью стоит не Бог и не мировой разум, а предметно-практическая деятельность человека как общественного существа, которая и определяет в конечном счете содержание наших мыслей. Именно здесь лежит решение проблемы сочетания двух, казалось бы, несовместимых положений: а) материальным субстратом сознания является мозг; б) содержание мысли не определяется состоянием мозга.
Рассмотрим эти диалектико-материалистические позиции подробно, начав с предпосылок возникновения сознания.
